Чёрт, как же хорошо слова складываются в голове, и как же красиво все эти буквопостроения разваливаются к хуям, когда пытаешься их озвучить, а того больше — овеществить… Пойду покурю, попробую настроиться.

Я люблю прогуляться по этому неродному, но ставшему близким городу, вечерами. Причём в идеале это нужно делать одному. Эти прогулки приносят разные ощущения и впечатления, но вчерашняя вернула уже малость подзабытые движения внутри головы.

Вчера наш прогрессивный социум отмечал великолепный праздник — 1 сентября. Отмечал широко, с размахом — ну как же, такое дело, молодое быдло перегоняется из одного загона в другой, будет деградировать более активно. В связи с тем, что живу я практически в центре, вопли и песни всей этой компании не глушились даже пластиковыми окнами, но это вторичные уже фишки, главное — энергетика… После каждого мало-мальски крупного собрания народа в одном месте — читай, после кажого праздника — в городе разлита совершенно особая, практически пахнущая атмосфера. Стрёмная, как пара гопников в арке. Злая какая-то… идёшь и очень отчётливо понимаешь, что если вооон той группе из 5 пьяных малолеток ты не понравишься, то они накинутся на тебя и никто не впяжётся. Тебя будут хуярить с какой-то противоестественной жестокостью, и максимум — я повторяю, максимум, на что ты можешь рассчитывать — это лишь на то, что проходящие вокруг достанут свои суперсовременные мобилы размером с пол-монитора и будут снимать тебя в hd-quality, чтобы потом — ну я не поверю, что вы не знаете продолжения — выложить это занятное видео вконтакт, фейсбук и хуй знает куда ещё. Нет-нет, не подумайте, я закончил свою прогулку вполне благополучно… В балахоне, с накинутым капюшоном, идёшь и дышишь этим пиром во время чумы. Я был искренне рад, когда вышел к главной площади города именно в тот момент, когда по ней гоняла мусороуборочная машина с каким-то хитрым агрегатом на прицепе, который, как я понял, всасывал всю хуйню с земли в себяи потом передавал  в бак собственно грузовика. Я успел к самому началу её работы и вдоволь насладился видом огромной площади, по периметру которой виднелись остатки веселящихся — а точнее, пережравших бухла и от того мрачных — людей; огромной площади, гордости всей нашей свободной великой страны, сплошь покрытой бутылочным стеклом (блядь, его было ТАК много, как если бы со сцены вдруг объявили лохами всех, кто прямо сейчас не расхуярит бутылку. А хули, вполне реальная ситуация), пятнами крови (тоже удивился, такое ощущение, что массовая драка была), банками из-под слабоалкоголки и — это просто эпично — КРУПНЫМИ ЗОЛОТЫМИ БЛЁСТКАМИ блядь. Пролетающие мимо иномарки вздымали это блестящее конфетти, образовывались небольшие золотистые торнадо… Под светом фонарей это давало настолько сюрреалистичную картину, что я — хотите верьте, хотите нет — в голос расхохотался. Уж больно это всё это — атмосфера и тотальная разъёбанность центра — напоминала эдакую крепкую смесь постапокалипсиса, площади после сожжения пары ведьм в средневековье и гражданской войны, настоянную на бодром метиловом спирте. И настроение стало очень странным — под стать окружению: эдакая шальная бесшабашная весёлость. Я дышал — и не мог надышаться, я ускорял шаг, и моя любимая несколько раз попросила меня не спешить, прежде чем  я взял себя в руки. Город явил себя в ещё одном облике — эдакий огромный желудок, прокачивающий сквозь свой мерзкий кислотно-героиновый сок всю эту пьяную, агрессивную, похотливую биомассу. Меня разрывало от килотонн энергии, разлитой  в погустевшем воздухе, я находился строго между двух полюсов — с одной стороны, меня захлёстывало омерзение и ненависть, с другой — меня очень радовало происходящее. Нам никуда не деться от социума, нас породившего, хули тут поделаешь… можно на людях быть чисто выбритым и одетым, но в офисном толчке всё равно полезешь ковыряться в носу, правда?